90-летний юбилей отпраздновал фронтовик Николай Трифонов

Дом Николая Елизаровича - с красной звездочкой, которая "вспыхнула" на маленьком доме в три окна в далеком мае как памятная мета: здесь живет фронтовик. Прикрепили ее ребятишки-тимуровцы. Звездочка уже потускнела от времени, но не потускнели в памяти Николая Елизаровича страшные дни войны.
Николаю Елизаровичу в марте исполнилось 90 лет. Из деньковских солдат, прошедших войну, на сегодняшний день жив только он один. В день рождения ветерана навестили представители районной и местной администраций, вручили подарки. И журналисты «ИВ» в гости напросились. Долгожитель с удовольствием общался с приезжими, только просил говорить громче – слух его стал подводить, да иногда, запамятовав какие-то даты, приговаривал: «Надо полежать, подумать. Стал забывчив».
...Он надевает пиджак с наградами, приглаживает седой чубчик, улыбается: я готов, можете фотографировать. А потом начинает рассказ о своей большой жизни, перемежая свою речь легким матерком.
- Мы местные, из деревни Нижнее Сляднево (теперь Рузский район – прим. Авт.), в тридцать девятом году перебрались в Деньково, дом вот этот поставили. Родители крестьянствовали, а мы помогали. Помню, как мальчонкой утаптывал гору сена в сарае, как работал на жнейке. В тот год рожь удалась густая, стебли толстые, две впряженные в жнейку лошади не справлялись, впрягли третью, я на ней – верхом как направляющий...Жизнь и трудная была, и веселая. Родители ум в нас вкладывали, к труду приучали. Я на балалайке выучился играть, веселил молодежь...
После окончания семилетки парнишку отправили в Тушино, там в ФЗУ учился на фрезеровщика. Потом работал. Как началась война, его завод эвакуировали, молодых рабочих распустили по домам. Вернулся Николай в Деньково. Вспоминает, как немцы деревню оккупировали, какие сильные бои были. Родительский дом уцелел, только окна все были повыбиты. Отца Николая отправили на фронт в августе сорок первого, через год он погиб под Ржевом. В Ржевской мясорубке оказался и сам Николай, призванный в армию второго февраля сорок второго года. Он служил рядовым в стрелковой дивизии. Земля под Ржевом буквально стонала тогда от поступи сотен танков, от разрывов бомб, снарядов и мин.
За участие в тех боях Трифонов был удостоен медали «За отвагу» - особо ценимой у фронтовиков награды. Вручалась она за личную храбрость, проявленную в бою. Но рассказывает об этом фронтовиков спокойно, как о деле привычном:
- Был я пешим связным, или можно так назвать – запасным игроком. Если телефонная связь между штабом командования и подразделениями нарушалась и ее долго не могли восстановить, то меня посылали с донесениями в штаб. У деревни Марьино вот что случилось: и командира нашего ранило, и политрука, из-за обрыва на линии связи наша артиллерия по нашим же окопам начала лупить. Послали меня к начальству доложить обстановку, чтобы огонь перевели подальше от нашего расположения. А путь неблизкий, где-то километр-полтора. Пришел: шинель пробита, еле увернулся от пуль, ведь от передовой всего метров сто, а комиссар шутит, бодрит меня: «Нехай дойдем до Берлина?» «Не сегодня-завтра там будем», - отвечаю в тон ему. Но до Берлина мне не удалось дойти, в тот же день, когда вернулся в расположение своего подразделения, получил осколочное ранение в спину. Там ивнячок, низинка, возле моего окопа – пулемет «Максим» установили, рядом с ним – расчет бойцов. Примостился я, значит, в окопе, сижу как в раю, надумал сухарик с комбижиром съесть. Потянул вещмешок за лямку – вдруг снаряд сзади разорвался, землей меня малость засыпало, отряхнулся я и снова – за лямку. Опять свистит снаряд, и осколок мне в спину ударяет, кровь потекла. Еле выбрался из окопа. Гляжу: в глубокой воронке «Максимка» валяется кверху колесами, весь его расчет убит...
После лечения боец Трифонов был признан не годным к строевой службе, направили его на московский завод, выпускающий военную продукцию. «Как сейчас помню его адрес, - говорит ветеран. – Улица Вольная дом 28». Три года, превозмогая после ранения боль в позвоночнике и руках, работал фрезеровщиком во имя Победы. По окончании войны оставляли его на заводе, обещали жилье, а он принял другое решение:
- Москва мне не нравилась: теснота, все бегают, суетятся, аж слезы пробивает. Какая-то сумасшедшая деревня, - со смехом говорит ветеран. – Уехал в Деньково, лесником на короткое время стал, а потом ушел в линейную связь, 30 лет в ней проработал.
Лет в 36 женился, до этого всё присматривался к кандидаткам в невесты. Хорошо прожили с супругой 22 года. В хозяйстве корова была, куры, овцы. Работали много. Двух дочерей вырастили, есть два внука...Лет в 85 еще держал на дворец овец. А сейчас больше лежу да охаю, да песни молодости пою, а еще в новопетровской бане люблю мыться.
Веселый нрав, наверное, и держит Николая Елизаровича на этом свете. С юморком он рассказывает и о своей старческой неуклюжести: «вышел недавно во двор и в снег уткнулся», и о далеком удивительном военном случае, когда пуля пощадила его: «пробив вещмешок, провалилась в кружку, и забренчала там. Я эту пулю долго хранил»...
На прощание ветеран поет нам частушку про деревенскую девчушку – босую да бедовую, жалеет при этом, что струн на старой балалайке уже нет, а то бы сыграл гостям.
Ирина ОГОРОДНОВА, фото Сергея ОЛЕКСЮКА