Сельскую жизнь испортил земельный вопрос

Власти и жители Снегирей пытаются разобраться с принадлежностью пожарного пруда и клочка земли около него.

Едва ли не последняя корова в Снегирях живет на подворье супругов Светланы и Андрея. Если точнее, то коров в хозяйстве две, подрастают еще две телочки. Имеются поросята, много птицы. Муж и жена с утра до ночи в заботах и хлопотах. Но труд свой любят. Такая жизнь была привычной для нескольких поколений семьи. «Даже во времена войны мы держали корову», — вспоминает старенькая бабушка Анна Александровна. Хозяйство и сейчас кормит семью, да и соседям подспорье.«За молочком, бывает, очередь выстраивается», — улыбается хозяйка…

Последние три года к привычным делам сельских тружеников добавились новые. Теперь супруги ведут обширную переписку со всеми мыслимыми и немыслимыми инстанциями. Время от времени складывают увесистую кипу бумаг в авоську и отправляются по кабинетам искать правды. Так они дошли до редакции «ИВ».

Почему селяне меняют вилы и подойник на бумагу, разбирался корреспондент «ИВ».

Дорогая моя землица, золотая моя Москва

Сельское подворье, пережившее войны и революции, кризисы и времена дикого капитализма, трещит по швам. Свою роль сыграла близость к столице. Здесь куда ни кинь — всюду «золотая миля».

Именно из-за этого снегиревская земля продается чуть ли не на вес золота. Цены за сотку зашкаливают. Какие уж тут коровы, когда вокруг ни клочка свободного вот-вот не останется.

— Сено косить негде, приходится покупать в соседних регионах, — загибают пальцы последние из настоящих селян.

Светлана выводит из коровника одну из своих рогатых подопечных и продолжает рассказывать.

— Толком пасти корову негде. По Волоколамке же не пойдешь с ней. Чтобы буренке выйти, хотя бы размяться, была поблизости одна-единственная лужайка.

Из-за нее-то весь сыр-бор и разгорелся.

Вот моя деревня, вот мой пруд родной

Дорожка от коровника ведет на задний двор и сворачивает за околицу.

— Смотрите сами, вот эта полянка и пруд, — показывают супруги.

Среди травы блестит водная гладь, на берегу виднеется табличка «Пожарный водоем». Неподалеку сквозь зелень проглядывают какие-то бугры, хозпостройки.

— Года три назад мы узнали, что эту землю собираются отдать в аренду. С тех пор и пытаемся доказать, что делать этого нельзя. Все соседи поддерживают. Помогите нам.

Как оказалось, по горькой иронии судьбы с помощью пожарного водоема тогдашние власти собирались решить проблему погорельцев. Дело в том, что в 2012 году в Снегирях у переезда полностью сгорел одноэтажный дом на несколько семей. Тогда об этом гудел весь поселок. Сейчас всезнающая молва утверждает, что жилье погорельцам выделили, а под хозяйство не нашли ничего лучше, чем-то место, на котором мы стоим.

Пока я выслушиваю эту длинную историю, завидев людей, к берегу подтягиваются жители окрестных домов.

— Вы не смотрите, что пруд зарос ряской, это не просто лягушатник. Там воды много, всегда холодная, есть родники. Для ребятишек забава: зимой на коньках, летом — в лодке. Мы все к нему с детства привыкли. А теперь, что здесь будет? — наперебой рассказывают местные.

— Если пруд пожарный, должен к нему быть подъезд, — рассуждает мужчина серьезного вида.

— Кроме того, здесь сплошные коммуникации: и газ высокого давления, и труба водопроводная, и кабель спецсвязи, — машет рукой в направлении берега рассказчик.

И самое главное, по мнению старожилов, что пруд существует не сам по себе, а является частью каскада, объединенного ручьями и протоками. Один из них — выше, другой — ниже, с противоположной стороны Волоколамского шоссе.

— Даже под Волоколамкой трубу проложили, чтобы не разрывать этот каскад. Мы и так по весне плаваем, а иначе нас тут вовсе смоет, — в доказательство своих слов еще один участник разговора показывает фото на телефоне, как по весне вода стоит во дворе едва ли не на ползабора в высоту.

— А теперь, что здесь будет? — не унимается народ.

— Вот, администрация объявление повесила, будет собрание. Приходите, — приглашают меня жители.

Вот приедет барин, барин нас рассудит…

В назначенный час людей собралось немало, бывшие погорельцы супруги М. держатся в сторонке. Не дожидаясь приезда представителей администрации, инициативу берет старшее поколение.

— Скажите прямо, что вы собираетесь делать с прудом. Засыпать что ль хотите? — наперебой допытываются бабульки.

— Не имеете такого права, — в один голос напирают старожилы.

— Эх, не знаете, что нам пришлось пережить. Куда ж нам деваться. Мы в квартире не привыкли. Вот продайте свои дома, да поживите сами в квартире, небось, никто не захочет, — парирует супружеская чета пострадавших при пожаре. — У нас тоже хозяйство, а вам, выходит, коровы дороже людей.

Эти и другие вопросы-обвинения градом обрушились на прибывшее начальство: руководителя администрации поселения Виктора Веселова и его заместителя Николая Шаровина. Но ясности добиться так и не удалось.

— Предоставьте в администрацию документы. Будем разбираться, — резюмировали утонувшее в хаосе собрание представители местной власти.

Землю — крестьянам, пруд — пожарным

За разъяснениями по данному вопросу «ИВ» обратились к Владимиру Штейну, заместителю руководителя администрации Истринского района, курирующему имущественно-земельные отношения. Он сообщил, что договор аренды по участку, о котором идет речь, не заключен, и уточнил: возможно, будет рассмотрен вопрос о выделении другого участка для ведения личного подсобного хозяйства бывшим погорельцам.

И тогда, наконец, сельчане вздохнут с облегчением и каждый получит свое: крестьяне — землю, пожарные — пруд.

Ирина ГАЛЧИХИНА, фото автора