На ее детстве - войны отметина

Международный день освобождения узников концлагерей отмечают 11 апреля. О трех годах жизни в плену нам рассказала 80-летняя Лидия Ивановна Гришина из поселка Курсаково, которая познала все тяготы рабства в фашистском концлагере, а было ей тогда всего семь лет. Озорной девчушке в куклы бы играть да бегать по зеленой травке, а ей приходилось тайком подлезать под колючую проволоку и собирать очистки у лагерной столовой, чтобы как-то заглушить чувство голода. За три с половиной года пережила Лидия Ивановна ужасы и муки неволи в полной мере вместе с родителями и старшей сестрой.

До войны жила семья в Тульской области, в деревне Алтухово, утопающей в садах. Родители в совхозе работали, дети в школе учились. Глава семейства, Иван Иванович, участвовал в Финской войне, домой вернулся инвалидом. Память Лидии Ивановны сохранила такой эпизод: ведет ее папа за руку в совхозную контору, и вдруг падает без сознания. Люди сбежались, помощь оказали. Тогда-то и услышала девчушка слово «контузия», поняла, насколько это страшно, когда вторгается в жизнь война и калечит людей. А она, Великая Отечественная, уже была рядом. Женщина ясно помнит ее начало:
- Бегу в школу в новеньких ботинках, разуваюсь, смотрю: заходит в класс учитель Фролин, глобус на стол ставит и вдруг голову роняет на скрещенные руки: «Война началась, расходитесь по домам». В сорок первом фашисты деревню оккупировали. И на машинах, и на мотоциклах въехали – страсть! И как начали безобразничать, - всплескивает руками Лидия Ивановна. – Скотину режут, пьянствуют, засаженный елями и кедрами парк давай портить. В наш двухэтажный совхозный дом человек шестнадцать вселилось. Мы с сестрой Надей на печку забились...Соседский парнишка как-то к папе прибежал: «Дядя Ваня, спасите, узнают, что отец у меня коммунист, расстреляют». Спрятали. А кто-то и выдал. И вывели нашу семью на расстрел. Спасла учительница немецкого языка Елизавета Васильевна, объяснила фрицам, что наш папа не партизан, а больной и контуженный человек. Отцу, правда, дала понять, что надо нам из деревни бежать.
Да разве от войны убежишь?! Помнит Лидия Ивановна, как оказались они в большой колонне людей, которых гнали на запад. Ее вез на тележке папа. Потом был товарный поезд-телятник, в вагоны загоняли столько народу, что даже сидя нельзя было вытянуть ноги, от духоты люди теряли сознание, многие умирали по пути. Потом попали бод бомбежку, все стали выскакивать из вагонов, а немцы по ним – стрелять. Стоял стон, крики...
И вот он, концлагерь на территории Германии, куда привезли узников в сорок втором году. Колючая проволока, огромный подвал, набитый людьми.
- Остригли меня, вдоль и поперек немец с меня косу снял. Питали баландой: плеснут в миску комбикорма с водой - вот и вся пища, а у кого из детишек миски не было - подол подставляли под баланду, - рассказывает Лидия Ивановна. - Молились, чтобы выжить. Ярко помню: у мамы на груди иконочка Божьей матери, а руки у мамы убогие, скрученные полиартритом, у папы – борода длиннющая. Глянуть на нас было страшно: кожа да кости, да глаза в пол-лица. Еще помню, как пробирались под проволочным ограждением к столовой и подбирали с земли выплеснутые помои. Однажды с одним парнишкой поползли к стоящему за проволокой поезду с овощами, думали украсть немножко. Не получилось, заметили нас и ударом приклада того парнишку убили...По воспоминаниям мамы, заболела я тогда испанкой, думали, не выживу. В сорок пятом нас освободили. Офицеры нам сказали, что если бы не Победа, нас бы всех заживо сожгли в камере.
Узники стояли у машин, дожидаясь отправки домой. И тут старик-немец подошел к Лиде и протянул ей куклу.
- Я кукол три года, что в неволе была, не держала. А тут такую красавицу мне подарили, у нее даже ножки двигались! Я ее домой привезла и долго хранила, - улыбается женщина.
Лидии Ивановне 80 лет, более сорока лет живет она в поселке Курсаково. Работала ветфельдшером, а супруг - зоотехником. У нее двое детей, две внучки, трое правнуков.
Ирина ОГОРОДНОВА, фото Сергея ОЛЕКСЮКА